Женщина в мужском камзоле, выходит на сцену, и говорит. Много, непрерывно, эмоционально, временами переходит на крик, временами сипит. Она стоит на одном месте почти неподвижно в течение двух часов. Её монолог обращён то к невидимому собеседнику, то к толпе. Чувствуешь себя то подслушивающим чужую беседу, то участником митинга, то зрителем проповеди. Это «Злой спектакль» в Электротеатре Станиславский в исполнении Татьяны Мариничевой по пьесе Клима. Здесь герой-мужчина, завещавший своё тело анатомическому институту, провозглашает себя «защитником чистого разума» и предстаёт в образе Иуды.

Вся речь веет безумием. Не всегда удаётся отследить логические переходы от одной мысли к следующей. Например, начав с объяснения смысла своего завещания, герой приходит к сентенции «Истина – не бог, истина – смерть бога», а через некоторое время превращает свой рассказ в Евангелие от Иуды, значительное внимание уделяя эпизоду «Моление о чаше». В монологе порой звучат кощунственные вещи – отрицание бога, насмешки над смертью, натуральный эгоизм. Безумный герой напоминает Алексея Кириллова из романа Фёдора Достоевского «Бесы» – человека с «идеей» о человекобоге, который отрицал бога и верил, что путём самоубийства он станет человекобогом. Так и тут через Иуду говорится о сотворении нового бога.

В холодном тексте прослеживается мысль о том, что мы все так или иначе предатели. Мы ежедневно предаём себя, подстраиваясь под придуманные обществом правила, играя какие-то роли, создавая какие-то образы, духовно убиваем себя. Оратор пытается достучаться до каждого, проникнуть в глубину человеческой души. Актрисе в этом очень помогает свет. Голос звучит то из полутьмы, то будто из толпы на площади – такой эффект создают тени на стене. Игра теней намекает и на одиночество, и на опасность, и на фатализм. Иногда герой стоит словно в луже крови – опять же впечатление, созданное светом.

На вневременность, отсутствие привязки к определённой эпохе указывает костюм. По нему невозможно понять, когда живёт наш герой – сейчас или тысячу лет назад. Лишь пояс на камзоле сыграет маленькую роль в этом спектакле. Расстегнув его в финале, герой будто избавляется от оков, давивших на него. А пояс падает на пол, как свернувшаяся у ног змея, и остаётся лежать на пустой сцене после безмолвного ухода актрисы перед слегка ошарашенным залом. Выход на поклоны тут не предусмотрен. Играют «Злой спектакль» в Электротеатре без декораций на лестнице. Зрительские места расположены на втором этаже, а «сцена» – на площадке между первым и вторым этажами. Таким образом, зритель смотрит сверху вниз на происходящее.

Это тяжёлый спектакль. Он не для публики, пришедшей в театр развлечься. Статичное действие с динамичным монологом нужно не просто смотреть, но и анализировать. Человек на сцене отвечает на очень страшные вопросы, родившиеся внутри, и заставляет задуматься о цене предательства.